Шепчи мне о любви - Страница 6

— Мне приятно, что мои годы доставляют тебе столько хлопот. И как только ты согласился ехать в Европу с эдакой развалиной!

— Но не мог же я отпустить тебя в таком возрасте одного, сам посуди! Тебе уже больше тридцати!

Ройс встретил слова Захари громовым хохотом:

— Ах ты, чертенок! Мне следовало бы оставить тебя в Луизиане вместе с Домиником и Мелиссой! Хотя, впрочем, для такого ребенка, как ты, я и впрямь человек преклонных лет. Зато в моем обществе ты избавлен от воркования молодоженов!

— Ребенка? — переспросил немного уязвленный Захари, но, заметив насмешливый огонек в глазах Ройса, понимающе улыбнулся. Не желая покидать поле брани побежденным, он сощурил глаза и безобидным тоном сказал:

— Я думаю, что тебе в твои годы я и впрямь кажусь ребенком.

Ройс не собирался закончить словесную дуэль вничью:

— Иногда, мой дорогой, кузен, ты действительно ведешь себя как ребенок!

Захари состроил рожу, но решил не продолжать в прежнем духе. Хотя Ройс обычно был мягок с теми, кого любил, его острого языка стоило побаиваться. Вспомнив, что с того дня в середине мая, как они прибыли в Англию, он уже успел достаточно набедокурить, Захари предусмотрительно переменил тему разговора:

— Ты в последнее время видел графа Девлина? Ройс насмешливо посмотрел в его сторону:

— Интересно, почему ты задаешь именно этот вопрос?

— Потому что ирония в твоем голосе появляется, как правило, после очередной стычки с графом, Ройс хотел возразить, но передумал:

— Ты совершенно прав, мой мальчик. Я сегодня был в Уайткорте и уже собирался уходить оттуда, когда появился Девлин со своими дружками. Проклятый щеголь стал принюхиваться, будто от меня шел запах скотного двора, и сказал достаточно громко, чтобы я мог расслышать: «Послушайте, кажется, сегодня в Уайткорт пускают всякий сброд». И знаешь, я чуть было не вызвал его, да Джордж Понтеби поспешил увести меня оттуда.

Захари взглянул на него с улыбкой:

— Боже мой, чему ж тут удивляться! Последнее время ты не очень-то старался вызвать расположение графа. С видом оскорбленной невинности Ройс спросил:

— И что же, по-твоему, я такого сделал, что могло вызвать его неприязнь?

Захари с очевидным удовольствием откинулся на спинку кресла.

— Ну, прежде всего, я думаю, ты вообще чист как стеклышко перед ним. Стивен Девлин просто не выносит американцев, особенно тех, у кого такие же, если не более изысканные, манеры, чем у него. А главная причина неприязни — граф терпеть не может тех, кто столь же богат, как он сам.

— Вот видишь? Его неприязнь иррациональна! — спокойно заключил Ройс, но в янтарно-золотистых глазах его сверкнул недобрый огонек.

— Как раз наоборот! Его бесит, что ты американец с безупречными манерами, до неприличия богат и, кроме всего прочего, знатен. Особенно если учесть, что твои высокородные друзья, несмотря на состояние и аристократическое происхождение Девлина, едва терпят его. А если всерьез, причина злобы достойного графа связана с твоей предыдущей поездкой в Англию, не так ли?

Ройс поднял брови, изображая наивное удивление:

— Вряд ли! Все же на что ты намекаешь? Твой новый шурин был со мной во время той поездки четырехлетней давности. Уверен, если ты спросишь его, он подтвердит, что мы вели себя вполне, просто до ужаса прилично.

— Конечно, ты прав, — согласился Захари. — Неприязнь графа совершенно беспочвенна. — Но, бросив насмешливый взгляд в сторону кузена, он добавил:

— И все же чем ты ему так насолил?

На лице Ройса появилась ангельская улыбка.

— И чего это граф вздумал обижаться, когда ты четыре года назад увел любовницу прямо у него из-под носа? — продолжал Захари. — И какая муха его укусила, когда он проиграл тебе в пикет, кажется, семь тысяч фунтов? Вряд ли человек в здравом уме стал бы злиться после того, как вчистую проигрался на скачках, особенно если накануне он торжественно объявил, что обладает лучшей парой чистокровок в Англии. Нет, нет! Ты, разумеется, не давал Девлину ни малейшего повода для недовольства.

С чрезвычайно довольным видом Ройс задумчиво сказал:

— Ладно, Захари, ты же знаешь, я вряд ли обратил бы на него внимание, если бы он не вел себя так, будто имеет дело с грязью под ногами, задавшись целью доказать всем, что даст сто очков вперед какому-то там жителю колонии. Черт возьми, уже сорок лет как мы не английская колония! И помни — не я вызвал его на скачки и не я вызвался играть с ним в этот проклятый утомительный пикет. Он мне просто не оставил иного выбора.

— А четыре года назад, когда ты увел у него любовницу? — вкрадчиво поинтересовался Захари. — И тогда он не оставил тебе иного выбора?

— Ну, это совсем другое дело, — охотно признался Ройс. — А как, по-твоему, мог я оставить честолюбивую Миранду в руках такого скупца и распутника, как Девлин?

— Поскольку я никогда не видел прекрасной Миранды, мне трудно ответить на твой вопрос, — беззаботно сказал Захари. — Но думаю, ты все же согласишься со мной: у графа Сен-Одри действительно есть основания избегать твоего общества.

На красивом лице Ройса появилось озабоченное выражение.

— Поверь, Зак, я сам тут ничего не понимаю! Я вовсе не стремлюсь нажить себе врагов, но в Девлине есть что-то такое, что действует мне на нервы. К несчастью, кажется, я произвожу на него точно такое же впечатление!

— Может быть, Девлины просто не любят американцев, — мрачно сказал Захари, вспоминая свои столкновения с Джулианом Девлином, наследником графа и его единственным сыном.

— Возможно, — спокойно согласился Ройс. — Что же касается тебя и Джулиана, я думаю, разногласия между вами объясняются вашим сходством.